Чувствующая статуя Кондильяка

статуя кондильяка что это, кондильяк человек статуя, сенсуалисты статуя кондильяка, чувствующая статуя, все о статуе кондильяка, кондильяк эксперимент со статуей

Это внутренне устроенная как человек, обладающая душой и способная развиваться за счёт ощущений мраморная статуя, которую аббат де Кондильяк придумал для опровержения теории Декарта о врождённых идеях.

Разделы:

Суть эксперимента / парадокса

Для иллюстрации своего утверждения, что в основе нашего познания лежит ощущение, от которого происходят все знания и способности души, и опровержения теории Декарта о врожденных идеях, Этьенн Бонно, аббат де Кондильяк, придумал образ статуи, внутренне устроенной, как человек, и одушевлённой, но без идей. В своем трактате «Об ощущениях» он проводит мысленный эксперимент с этой статуей, поверхность которой должна быть мраморной, чтобы не допустить «применения каких-либо органов чувств», и оставляет за собой «свободу произвольно открывать их [чувства] различным впечатлениям, к которым они восприимчивы».
Прежде всего Кондильяк наделяет статую чувством обоняния и даёт ей ощутить запах розы; у неё ещё нет никаких идей (протяженности, фигуры, цвета, звука, вкуса), и по отношению к себе она сама есть только этот запах (ничем другим она считать себя не может). Однако у статуи вырабатывается внимание, поскольку она полностью обращена на впечатление от запаха; она начинает наслаждаться приятными запахами и страдать от неприятных; у неё возникают память и воображение (для Кондильяка одна и той же способность в разной степени интенсивности) и, благодаря этому, желания, способность к сравнению и суждению, а также удивление и узнавание.
Далее Кондильяк последовательно наделяет статую вкусом, слухом, зрением и, наконец, тем ощущением, которому он придавал исключительное значение - осязанием. Благодаря осязанию у статуи появляются самосознание и знание о существовании других, отличных от неё самой вещей; таким образом, она выходит за рамки субъективных представлений. Именно осязание учит другие чувства правильно судить о внешних предметах.

Эксперимент со статуей, считает Кондильяк, доказывает «неврождённость» способностей: они приобретаются при помощи чувств, и их развитие определяется исключительно опытом, упражнениями, воспитанием. Статуя есть «не что иное, как то, что она приобрела. Почему бы не сказать того же самого и о человеке?»

Маргинали

• Пассажи Кондильяка «... первоисточником способностей статуи всегда оказываются удовольствие и страдание» и «... существуют две причины, определяющие степень активности способностей статуи. С одной стороны, это интенсивность блага, которого она больше не имеет; c другой — ничтожность удовольствия, доставляемого ей имеющимся налицо ощущением, или сопровождающее его страдание» напоминают автору о собаках Павлова и бихевиоризме.
• «Кондильяк полагает, что он придерживается эмпирического метода, между тем он поступает точно также как философы-рационалисты в XVIII веке, то есть строит факты» [ссылка].

Интерпретации

Наш современник Марио дель Пра пишет: «До Кондильяка ни один из философов, ссылавшихся на важность опыта, не достиг понимания его способности дополнять природу и вырабатывать способности души; благодаря новой теории создается не только совокупность знаний, далеко не врожденных, но и образуется совокупность человеческих функций (считавшихся сложившимися с самого начала), формирующихся в зависимости от простого ощущения» [ссылка].

Мысль Кондильяка, что идеи, как и ощущения, представляют собой состояния души, и существуют, только пока модифицируют душу, перекликается с современными спорами о природе психического в связи с проблемой идеального. Она близка той точке зрения, согласно которой психическое отражение есть идеальное явление объектов субъекту, и только в этом явлении существует [ссылка].

Реале Дж. и Антисери Д. в своей «Западной философии от истоков до наших дней» упоминают, что философия Кондильяка часто интерпретировалась по-разному вплоть до диаметрально противоположных суждений. Кондильяка осуждали и как материалиста, и как сенсуалиста, и как спиритуалиста, и как человека поверхностного и развращенного Просвещением. Несмотря на сенсуализм, философ-аббат мыслил в полном согласии с религией. По мнению авторов, сенсуализм Кондильяка благополучно уживается со спиритуализмом, поскольку внутри мраморной статуи есть душа, доказав бессмертие которой, можно доказать и существование Бога [ссылка].

Контраргументы

Мареев С.Н. и Мареева Е.В., довольно эмоционально возражая Кондильяку, делают забавное замечание: «Но не только статую, а даже живого человека бывает очень трудно приучить быть внимательным, если соответствующий предмет его не интересует». Нельзя не согласиться, со статуей труднее :)
Далее, говорят они, интерес к предмету в связи с приятным или неприятным запахом возникает скорее у собаки, чем у человека. Да и у неё «интерес» к запахам связан с более фундаментальным жизненным «интересом» — потребностью в пище. Здесь ощущения производны от способа жизнедеятельности, а не наоборот. И если способ собачьей жизнедеятельности определяет собачьи ощущения, то уж, тем более, ощущения человека определяются его специфичечки человеческим способом жизнедеятельности, увязаным с преобразованием окружающего мира.
Коротко говоря, названные авторы видят слабость идеи Кондильяка в отрыве чувственности от способа жизнедеятельности [ссылка].

Из рассуждений Кондильяка ясно, считает В. Вундт, что функции внимания, памяти и рассудка не выведены из ощущений, а предположены как первоначальные функции познания, активизирующиеся при воздействии чувственных раздражений. В его попытку провести чистый эмпиризм в форме сенсуализма вкрались два априорных вспомогательных допущения: 1) допускалось, что всякое осязательное ощущение само по себе содержит познание существования внешнего объекта; 2) для понимания и связи чувственных впечатлений прямо предполагались различные интеллектуальные функции. Эти допущения приводят к метафизической предпосылке существования протяженного внешнего мира, воздействующего на наши внешние чувства, и мыслящего субъекта, противостоящего этому внешнему миру [ссылка].

• Задолго до Кондильяка чувствующую статую изобрёл скульптор Пигмалион. Однако он не догадался использовать свою Галатею для исследования человеческой психики.
• Взгляд православного христианства на одушевлённые изваяния не отличается дружелюбием. Здесь можно посмотреть подробности. Кстати, негативное отношение к изваяниям как таковым отразилось в том, что в религиозной православной культуре скульптуры практически нет. Католицизм же относится к скульптуре более лояльно.

Образ в культуре

Нужно сказать, что произведений, посвящённых собственно статуе Кондильяка автору не встречалось. Однако в мифах, легендах, суевериях, литературе, играх одушевлённые и наделённые эмоциями статуи отнюдь не редкость - от достопримечательностей вроде Голема Бен Бецалеля и гуляющих статуй с Карлова моста [ссылка] или оживающих Будд [ссылка] до таких вот страшилок. Что и неудивительно, поскольку человек, вообще склонный приписывать свои свойства окружающему миру, с еще большей охотой переносит их на свои подобия. Оживающие статуи есть и у Пушкина, и у Грина; статуя Счастливого Принца из одноименной сказки Оскара Уайльда погибает из-за своей человечности; стих Анны Ахматовой посвящён статуе, которой «весело грустить» [ссылка] - чтоб не утонуть в этом изобилии, автор остановится только на параллелях, показавшихся ему наиболее близкими теме статьи.

Литература:

Чувствующая статуя Кондильяка наряду с гипотетическим животным Лотце угодила в «Книгу вымышленных существ» Хорхе-Луиса Борхеса.
Там же он говорит и о других кадаврах, среди которых упоминает Талоса: «И Талос, бронзовый человек, отбив глыбы от твердокаменного утеса, помешал им привязать судно, когда они вошли в гавань Дикте. Он был породы людей из бронзы, из ясеневого дерева, последний уцелевший из сыновей богов; Хронос подарил его Европе, дабы он был стражем Крита и трижды в день на своих бронзовых ногах обходил остров. Все его тело, все члены были бронзовые и неуязвимые; лишь под одним сухожилием на лодыжке была кроваво-красная жилка, и эту жилку, в которой заключалась жизнь его и смерть, покрывала тонкая кожица» [ссылка]. Изображение Талоса, созданное художником Ray Harryhausen, иллюстрирует эту страницу, поскольку рисунков с собственно статуей Кондильяка автор не обнаружил.

Патрик Зюскинд в своём «Парфюмере» показывает сформированную в восемнадцатом столетии личность, чьё восприятие детерминировано почти исключительно обонянием.

Гренуй сидел на дровах, раздвинув ноги и опираясь спиной на стену сарая, он закрыл глаза и не двигался. Он ничего не видел, ничего не слышал и не ощущал. Он просто вдыхал запах дерева, клубившийся вокруг него и скапливавшийся под крышей, как под колпаком. Он пил этот запах, утопал в нем, напитывался им до самой последней внутренней поры, сам становился деревом, он лежал на груде дерева, как деревянная кукла, как пиноккио, как мёртвый...

Он собрал десять тысяч, сто тысяч специфических, единственных в своем роде запахов и держал их в своем распоряжении так отчетливо, так живо, что не только вспоминал о них, если слышал их снова, но и на самом деле их слышал, если снова вспоминал о них; более того - он даже умел в своем воображении по-новому сочетать их и таким образом создавал в себе такие запахи, которых вообще не существовало в действительности.

Кстати, эта «статуя», в отличие от кондильяковской, отнюдь не знает априори, что запахом розы следует наслаждаться, а от запаха, скажем, отбросов - страдать, что как будто ставит правильность построений уважаемого аббата под вопрос.

Роберт де ла Грив, дитя восемнадцатого века из «Острова накануне» Умберто Эко проделывает опыт, сходный с экспериментом Кондильяка - ставя себя на место камня, пытается представить, как камень мыслит.

• Экран:
  В журнале «Искусство кино» 11-2009 [ссылка] Виктория Смирнова пишет следующее о фильме «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене:

  Так, Жан-Луи Лётра замечает, что «Мариенбад» очеловечивает статуи («анимированные, оживленные камерой», они создают ощущение жизни, движения).

  И далее:

  И, наконец, если говорить о документальности (а Рене настаивал на «документальном фильме о статуе»), то под ней, вероятно, подразумевался определенный род чувственности. Документальность выступает как нечто подлинное, как запечатленная пленкой вечность мгновения. Стало быть, речь шла о метафоре. Кто как не Ален Рене, снявший «Хиросиму...» и «Ночь и туман», отрефлексировал всю условность видовых дефиниций, предъявив иллюзорность «документального» и «подлинность» игрового? « Чувствующая статуя » — своего рода поэтическое воплощение парадокса, который пронизывает собою весь фильм. Как пишет Ж.Женнетт, «гравюры с изображением парка в „Мариенбаде“ воспроизводят статую, которая сама воспроизводит пару любовников».

• Хореография:
  Этьенн Декру, французский актёр-мим, «отец современной пантомимы», использовал «оживающую статую» как сценицеский приём. Материал по ссылке представляется автору несколько сомнительным, но отнюдь не безынтересным.

Ссылки